Фултонская речь: как Черчилля назначили ответственным за начало холодной войны

Сегодня о том, что проект «блистательной глобализации» завершается, не говорит только ленивый. Судя по всему, наша планета снова, как и во второй половине двадцатого века, разделится на две полусферы – западную и восточную. Некоторые экономисты предполагают, что наряду с политическим размежеванием возникнет несколько валютных зон: англо-саксонская (AUKUS+), китайская, индийская, российская (или евразийская), южноамериканская и так далее. Другие эксперты отрицают возможность такой фрагментации и убеждены, что основных валютных зон, будет всего две – зона доллара и зона юаня. Как всё сложится на практике, станет ясно в ближайшие десять – пятнадцать лет.

Впервые в истории человечества устойчивая двухполюсная система сформировалась в период холодной войны. Датой ее начала считается 5 марта 1946 года, когда Уинстон Черчилль произнес знаменитую речь в Вестминстерском колледже американского городка Фултон. Чаще всего ее называют «Железный занавес». Сам автор дал ей другое название – «Sinews of Peace», что можно перевести как «Сухожилия мира» или «Мускулы мира». Хотя точнее всего суть сказанного британским экс-премьером, пожалуй, отражает фраза, которую любят употреблять американские политики из «ястребиного» лагеря – «Мир через силу». По словам сорокового президента Соединенных Штатов, Рональда Рейгана, из этой речи родился не только современный Запад, но и современный мир в целом.

Черчилль считал выступление в Фултоне наиболее значимым во всей своей политической карьере. После него о предложенной Рузвельтом концепции единого мироустройства, основанного на сотрудничестве, было забыто и началось стремительное формирование биполярного мира, состоявшего из противостоящих блоков – «западного» и «восточного» – с обособленными и самодостаточными политико-экономическими системами, валютными зонами и правилами торговли.

Как же получилось, что речь проигравшего выборы и отправленного в отставку премьер-министра Великобритании, произнесенная в заурядном провинциальном колледже, где тогда училось всего двести двенадцать студентов, привлекла к себе столько внимания и так сильно повлияла на развитие дальнейших исторических событий?

Чтобы ответить на этот вопрос надо вспомнить, что происходило сразу после окончания Второй мировой войны. В конце октября 1945 года была создана Организация Объединенных Наций. Ее центральный орган – Совет безопасности, по замыслу руководителей СССР, США и Великобритании, должен был сосредоточить в своих руках значительную часть законодательной, исполнительной и судебной власти на планете. Главной целью Совбеза было предотвращение крупных военных конфликтов, а в пределе – войн вообще.

В основе устава ООН лежали принципы, сформулированные в 1941 году президентом США Франклином Делано Рузвельтом в его концепции мирового устройства, названной впоследствии «Планом четырех полицейских». Изначально американский президент считал, что в Совет безопасности должны войти только США и Великобритания, но к 1943 году изменил точку зрения, убедившись, что для установления всеобъемлющего мира в число «полицейских» необходимо включить СССР и Китай.

При этом за каждой из четырех перечисленных держав предполагалось закрепить определенный регион. Великобритания должна была поддерживать порядок на территории стран, входящих в Британскую и Французскую империи, а также в Западной Европе, Советский Союз – в Восточной Европе и Центральной Азии, Китай – в восточноазиатских странах и на западе Тихого океана, а Соединенные Штаты должны были взять под свой контроль всё западное полушарие. Заместитель первого генсека ООН, Брайан Уркхарт, сыгравший заметную роль в становлении новой всемирной организации, охарактеризовал это устройство как «прагматическую систему, основанную на верховенстве сильных»

Рузвельт был убежден, что для ее эффективного функционирования «мировые жандармы» должны тесно сотрудничать, искать компромиссы и идти на уступки друг другу по спорным вопросам. В принципе, ему была не чужда идея конвергенции, то есть сближения двух политико-экономических систем – капиталистической и коммунистической, предложенная в 1944 году американским социологом русского происхождения Питиримом Александровичем Сорокиным, лекции которого в Гарвардском университете посещали дети президента. Суть теории конвергенции состояла в стремлении к созданию системы, объединяющей достоинства и устраняющей недостатки двух противоборствующих моделей устройства общества.

Руководивший Великобританией Уинстон Черчилль поддержал создание ООН и ее Совета безопасности, но его тревожило предоставление «четвертого кресла» Китаю. Прозорливый британский премьер предвидел, что в грядущей гражданской войне в Поднебесной верх могут одержать коммунисты во главе с Мао Цзедуном, а вовсе не опекаемый американцами и англичанами Чан Кайши. В этом случае западные державы потеряли бы полный контроль над ключевым органом всемирной организации (так в итоге и вышло). Однако, несмотря на протесты Черчилля, Китай был включен в состав Совбеза. Пятым участником элитного клуба стала загадочным образом оказавшаяся в числе победителей во Второй мировой войне Франция.

По поводу возможности сотрудничества с Советским Союзом и конвергенции капитализма и коммунизма, сэр Уинстон всегда сохранял предельный скептицизм, будучи всю свою жизнь убежденным противником идей социальной справедливости. «Бедные не станут богаче, если богатые станут беднее» – любил повторять он. Кроме того, Черчилль был уверен, что готовность к сотрудничеству всегда является результатом достижения баланса силы, а значит для установления приемлемого послевоенного порядка в первую очередь надо думать не о поиске компромиссов с коммунистами, а об обеспечении внушительного военного превосходства над ними, чтобы можно было с позиции силы диктовать им свои условия.


Кадры решают всё

Франклин Делано Рузвельт или ФДР, как часто называли своего великого лидера сами американцы, был единственным президентом США, который избирался на высший государственный пост четыре раза. За три с небольшим президентских срока он успел преодолеть последствия Великой депрессии, отменить американский изоляционизм, принять участие в мировой войне и победить в ней, разорить Британскую империю и сделать Соединенные Штаты самой мощной державой на планете.

Рузвельт был самым молодым участником Большой тройки руководителей стран антигитлеровской коалиции. Ему было на восемь лет меньше, чем Черчиллю и на четыре года меньше, чем Сталину. Но во время Ялтинской конференции, по воспоминаниям участников, он выглядел уже тяжело больным человеком. Завершив 11 февраля 1945 года важнейшие переговоры в Крыму и договорившись о правилах послевоенного мироустройства с лидерами СССР и Великобритании, он вернулся в Штаты и продолжил готовиться к учредительной конференции Организации Объединенных Наций, которая должна была состояться 25 апреля. Однако до начала работы придуманной им ООН Рузвельт не дожил. 12 апреля он скончался.

Согласно официальной версии, смерть президента США наступила от кровоизлияния в мозг. Впрочем многие историки не верят в то, что ФДР покинул этот мир по естественным причинам, полагая, что его могли отравить. Косвенным доказательством этого служит то, что вскрытие тела президента не проводилось. По распоряжению вице-президента Гарри Трумэна, Рузвельта похоронили очень поспешно без проведения ранее обязательной патологоанатомической процедуры. Вдова президента и его сыновья потребовали эксгумировать тело и провести анализ на предмет наличия отравляющих веществ. Трумэн категорически отказал в удовлетворении их требования, как и следующие два президента – Эйзенхауэр и Кеннеди.

В июне 1961 года знаменитый советский журналист Валентин Зорин во время переговоров Никиты Хрущева и Джона Кеннеди в Вене сумел подойти к молодому американскому президенту, когда тот отдыхал в саду, и задать вопрос о причинах отказа в проведении эксгумации тела Рузвельта. По воспоминаниям Зорина, Кеннеди сначала отреагировал раздраженно, поскольку тема была весьма болезненной. Но потом, увидев, как смутился советский репортер, все же сказал: «Что ж, вопрос задан. Требует ответа. Хорошо. Эксгумируем, найдем следы яда. Великого президента Америки не вернуть, а что подумают в мире о стране, в которой президентов травят, как крыс?!» Едва ли слова Кеннеди можно считать прямым доказательством теории отравления, но еще одним косвенным – вполне.

Есть три наиболее распространенные версии причин возможного убийства Рузвельта. Во-первых, с ним могли свести счеты главари организованной преступности, которых, с одобрения президента, жесточайшим образом истребляли спецотряды ФБР. Во-вторых, отравление могли совершить люди, нанятые владельцами крупнейших американских монополий, интересы которых серьезно пострадали в ходе реализации программы социально-экономических реформ, проводимых в рамках рузвельтовского «Нового курса». В-третьих, в смене хозяина Белого дома были заинтересованы собственники предприятий военно-промышленного комплекса, основательно разбогатевшие в годы войны и нежелавшие налаживания отношений с СССР, поскольку без противостояния с мощным противником у Конгресса могло возникнуть искушение кратно урезать военный бюджет.

Перед своими четвертыми выборами в ноябре 1944 года Рузвельт не сумел договориться с руководством Демократической партии о назначении вице-президентом Генри Уоллеса, который был его единомышленником. В качестве второго номера в избирательном списке партийная верхушка навязала президенту малоизвестного сенатора от штата Миссури – Гарри Трумэна, прославившегося «ярким» комментарием по поводу нападения Третьего рейха на СССР. 24 июня 1941 года в интервью газете The New York Times он сказал: «Если мы увидим, что побеждает Германия, мы должны помочь России, если побеждает Россия, мы должны помочь Германии и, таким образом, позволить им убивать как можно больше».

В период войны Трумэн возглавлял профильный комитет Сената, курировавший ход выполнения Национальной программы обороны. То есть он был теснейшим образом связан с крупными производителями военной техники, оружия, боеприпасов и военного снаряжения. Почему именно этого человека руководство Демпартии протолкнуло на пост вице-президента? Ведь у него не было вообще никакого опыта во внешней политике, а она в тот момент была главной заботой Белого дома. Может быть потому, что в случае ухода ФДР с политической сцены Трумэна было бы легко убедить делать то, что соответствовало интересам ВПК? Как бы то ни было, очевидно одно: заняв Овальный кабинет, Трумэн кардинально изменил вектор внешней политики США – вместо сотрудничества с СССР, Америка взяла курс на конфронтацию с нашей страной.



Лучше звоните Уинни

Черчилль был рад тому, что Трумэн стал президентом США. Их взгляды по многим вопросам совпадали, и они прекрасно могли бы сыграть партию против Сталина «в четыре руки». Но в самый ответственный момент, во время проведения Потсдамской конференции в июле 1945 года пришло сообщение из Лондона о поражении возглавляемой сэром Уинстоном консервативной партии на парламентских выборах. Раздосадованный Черчилль покинул Потсдам, а его место занял лидер победивших лейбористов – Клемент Эттли.

За день до начала конференции, 16 июля по указанию Трумэна на полигоне в пустыне в Аламогордо было проведено первое в истории успешное испытание атомной бомбы. Получив в свое распоряжение оружие невероятной разрушительной силы, новый американский президент решил, что теперь он сможет диктовать Сталину условия игры, заставляя его уходить с завоеванных территорий и идти на уступки по другим важным вопросам. Однако добиться смягчения советской позиции с помощью шантажа не удалось.

Во-первых, потому что советских войск в Европе было достаточно для того, чтобы уничтожить все англо-американские оккупационные силы. Справиться с разбросанной по территории Старого света Красной армией даже с помощью такого мощного оружия, как ядерное, не представлялось возможным. А во-вторых, Сталин отлично знал, что ни один американский президент не может себе позволить игнорировать настроение избирателей, а общественное мнение в США едва ли поддержало бы вероломный удар по стране-союзнице, которая только что внесла решающий вклад в победу над нацисткой Германией.

Нельзя сказать, что Сталин вообще не обращал внимания на ядерную угрозу. Несмотря на явное нежелание, он все-таки вывел наши войска из Ирана в начале мая 1946 года, да и от совместного с союзниками контроля над японскими островами ему тоже пришлось отказаться. Но в остальном советский лидер вел себя крайне неуступчиво.

В Белом доме считали главной причиной его упрямства высокий уровень популярности СССР и лично Сталина среди простых американцев. Это недоразумение необходимо было исправить, и в конце 1945 года Трумэн договорился с крупнейшими американскими медиа-баронами о том, чтобы тон газетных публикаций и радиорепортажей был постепенно изменен с благожелательного по отношению к Советскому Союзу на нейтрально-отрицательный, а затем – на негативный.

Но перед стартом массированной антисоветской кампании в СМИ требовалось протестировать общественное мнении, чтобы не попасть в просак перед промежуточными выборами, которые должны были пройти в ноябре. Для этого нужно было организовать публичное выступление антикоммунистически настроенного человека, с одной стороны, пользующегося большим авторитетом в США, а с другой, никак формально не связанного с Демократической партией.

В то время военным советником Трумэна был генерал Гарри Вон – выпускник того самого Вестминстерского колледжа в Фултоне. Он знал, что вдова окончившего то же учебное заведение в 1884 году адвоката Джона Грина создала благотворительный фонд, каждый год приглашавший в Фултон человека с международной репутацией, который, как говорилось в уставе фонда, «должен был сам избрать тему своей лекции и прочитать ее в духе христианской терпимости и благожелательности». За свое выступление заезжие ораторы получали пять тысяч долларов – очень значительную сумму по тем временам. До 1946 года перед студентами колледжа выступило шесть человек, включая конгрессмена Тома Смита и экс-министра иностранных дел Италии, графа Карло Сфорца.

Так получилось, что Генерал Вон присутствовал при обсуждении возможных спикеров для проведения публичного зондажа перед началом антибольшевистской кампании в прессе. «А почему бы нам не позвонить Уинни и не пригласит его выступить в Фултоне?» – спросил он президента, вкратце рассказав про фонд миссис Грин. Уинстон Черчилль, имя которого в Штатах часто произносили в сокращенном виде, и правда был практически идеальным кандидатом.

Во-первых, он находился в отставке, а значит не был связан необходимостью соблюдать дипломатический политес. Во-вторых, Черчилль был стопроцентным, патентованным антикоммунистом. В-третьих, он собирался на отдых в Америку – старинный друг британского экс-премьера, полковник Франк Кларк любезно одолжил ему свою виллу во Флориде. И главное – он был одним из немногих людей, уровень популярности которых в США был выше, чем у дядюшки Джо, как за океаном именовали Иосифа Сталина. Кроме всего прочего, в случае негативной реакции общественности на выступление сэра Уинстона можно было легко заявить, что это лишь частная точка зрения британского политика и, тем самым, снять с себя всякую ответственность за сказанное гостем с туманного Альбиона.

Трумэну идея сразу понравилась. Тем более, что Фултон находился всего в ста милях от его родного городка Ламар, расположенного на западе штата Миссури. Вместо телефонного звонка, Черчиллю решили отправить письмо от имени президента Вестминстерского колледжа с предложением «выступить на любую выбранную международную тему». На машинописном тексте письма Трумэн написал от руки: «Это великолепная школа в моем родном штате. Надеюсь, что Вы сможете это сделать. Я сам представлю Вас». Сэр Уинстон согласился приехать с условием, что президент будет сопровождать его в этой поездке, что абсолютно устраивало Трумэна, поскольку Черчилль был приятным и остроумным собеседником, а в дороге можно было обсудить содержание речи.

10 февраля 1946 года Черчилль прилетел из Майами в Вашингтон. Сначала он побеседовал в посольстве Великобритании с госсекретарем США Джеймсом Бирнсом, а потом вместе с ним поехал в Белый дом. Встреча с президентом продолжалась допоздна. Сэр Уинстон полностью прочитал собеседникам свою речь. И Трумэн, и Бирнс заявили, что в тексте решительно ничего не следует менять и поздравили британца с тем, что ему удалось так точно охарактеризовать текущее положение дел в мире и обозначить желательные перспективы.

Проведя в Вашингтоне почти месяц, 4 марта Черчилль в сопровождении жены и дочери отправился на поезде в Джефферсон-Сити, столицу штата Миссури. В соседнем вагоне ехал Гарри Трумэн. Кроме них и их помощников, в поезде было около сотни журналистов и фотографов, которые должны были обеспечить максимально широкое освещение события в прессе. Весь вечер, а точнее до половины третьего ночи Черчилль и Трумэн играли в покер, пили виски и обсуждали международную политику. Изрядно нагрузившись, они решили перейти в начало состава. Трумэн на несколько минут заменил машиниста локомотива и стал собственноручно управлять поездом. Утром на вопрос репортера об этом опыте, он ответил: «Мне это так понравилось, что я думаю теперь купить локомотив!»

Прибыв в Джефферсон-Сити в полдень 5 марта, делегация пересела в автомобили и направилась в Фултон, до которого было около сорока миль. Выступления Черчилля в колледже ждали более десяти тысяч человек, что было больше, чем всё население городка. Чуть менее трех тысяч слушателей разместилось в зале, а остальные довольствовались громкоговорителями на улице. Сэр Уинстон был доволен таким вниманием, говорил вдохновенно, и его выступление удалось на славу.

Реакция на речь Черчилля была неоднозначной. Сталин ответил на нее спустя неделю с лишним в газете «Правда». Вот фрагмент интервью советского лидера: «Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира».

В Соединенных Штатах и в Западной Европе сказанное сэром Уинстоном, напротив, вызвало даже более позитивную реакцию, чем ожидал Трумэн, что позволило ему, как он и хотел, запустить мощную антисоветскую кампанию в СМИ. Результаты она дала быстро. Если в марте, по опросам общественного мнения, число сторонников англо-американского союза не превышало 40%, то уже в начале лета их количество выросло до 85%! При этом доля тех, кто осуждал политику СССР в отношении стран Восточной Европы увеличилось с 48% до 71%. Чего еще было желать?! Трумэн получил именно то, на что рассчитывал – теперь он мог совершенно открыто объявить о прекращении сотрудничества с Советским Союзом и о переходе к политике сдерживания его по всем направлениям.

Черчилль с энтузиазмом и удовольствием выступил в качестве герольда, объявляющего холодную войну. Однако не он ее начал. Он лишь сформулировал изящное обоснование для тех процессов, которые были запущены Трумэном и его покровителями в августе 1945 года, когда две американские атомные бомбы разрушили Хиросиму и Нагасаки.

Наиболее известным фрагментом из Фултонской речи является следующий: «Протянувшись через весь континент от Штеттина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился железный занавес. Столицы государств Центральной и Восточной Европы — государств, чья история насчитывает многие и многие века,— оказались по другую сторону занавеса. Варшава и Берлин, Прага и Вена, Будапешт и Белград, Бухарест и София — все эти славные столичные города со всеми своими жителями и со всем населением окружающих их городов и районов попали, как я бы это назвал, в сферу советского влияния. Влияние это проявляется в разных формах, но уйти от него не может никто. Более того, эти страны подвергаются все более ощутимому контролю, а нередко и прямому давлению со стороны Москвы».

Самое забавное, что метафору «железный занавес» сэр Уинстон позаимствовал у министра народного просвещения и пропаганды Третьего рейха, Йозефа Геббельса, который за год до описываемых событий, 25 февраля 1945 года опубликовал в газете «Das Reich» статью «2000 год», где дал свой анализ результатов Ялтинской конференции лидеров антигитлеровской коалиции, а также прогноз будущего Европы до 2000 года. Цитировать главного германского специалиста по промыванию мозгов мы не станем. При желании вы можете найти текст его статьи в интернете. Однако стоит отметить, что Сталин не просто так непривычно жестко отозвался на Фултонскую речь, сравнив Черчилля с Гитлером. При прочтении геббельсовского текста трудно избавиться от ощущения переклички двух выдающихся ораторов – немецкого и британского.

Кстати, в отечественной исторической литературе часто можно увидеть двух Черчиллей. Один – это наш союзник периода Великой Отечественной войны, верный соратник Сталина по антигитлеровской коалиции, с искренней симпатией относившийся к советской России. А другой – антикоммунист и русофоб, Фултонская речь которого стала фактическим объявлением нам холодной войны. Это чепуха! Если вы посмотрите тексты публичных выступлений сэра Уинстона 1920-х – 1930-х годов, то легко удостоверитесь, что свою Фултонскую речь (с небольшими коррективами) он произносил весь предвоенный период. Да и послевоенный период – тоже.

Просто, заключив с нами союз на время войны, он, как и положено настоящему политику, ненадолго позабыл о своей ненависти к большевикам вообще и к русским большевикам в частности. Он не изменил своих антикоммунистических убеждений, а лишь убрал их до поры в нижний ящик стола и закрыл на ключ. А когда война завершилась, достал их обратно и пустил в дело, продолжив говорить то, что говорил всегда.

В большинстве статей, посвященных Фултонской речи, приводится большое количество длинных цитат из нее. Мы решили отказаться от этого, так как считаем, что содержание столь важного для истории выступления имеет смысл изучить целиком. Полный текст опубликован здесь. Искренне рекомендуем вам прочитать его. Вы не пожалеете потраченного времени. Это действительно настоящий шедевр ораторского искусства!