История основания Одессы и одесского порта

Несмотря на активное развитие железнодорожного, автомобильного и авиационного транспорта, как минимум две трети всех грузов в мире сегодня, как и в прошлые века, перевозится по воде. Чем больше у страны портов, пригодных для захода крупных судов, тем выше могут быть доходы госбюджета от торговли и транзита. Согласно прогнозу экспертов ООН, к 2050 году спрос на грузовые перевозки вырастет в три раза. Поэтому борьба за обладание удобно расположенными портами будет лишь усиливаться. Одесский порт – не исключение.

Первые поселения, о которых сохранились письменные свидетельства, появились на территории современной Одессы в VI веке до нашей эры. Они принадлежали греческим мореплавателям, активно осваивавшим в то время Северное Причерноморье. Греки прибыли с полуострова Истрия в Адриатическом море. Свою новую колонию они назвали Истрион (Istrion). В девяти километрах восточнее располагалась другая колония – Одиссос (Odissos). Ее название послужило прототипом для имени города, основанного в 1794 году по указу Екатерины II. Считается, что российская императрица лично повелела исправить первоначальный вариант мужского рода – Одессос, предложенный членами Академии наук, на имя женского рода – Одесса. Так, в дополнение к Ростову – папе, у России появилась Одесса – мама.

Вслед за греками северный берег Черного моря последовательно контролировали римляне, древнеславянские племена тиверцев и уличей, византийцы и генуэзцы. В конце XIV века побережье перешло под власть Великого княжества Литовского, а спустя сто лет его сменила Османская империя в лице Ногайской орды и Крымского ханства, находившихся у нее в вассальной зависимости. Литовское поселение Коцюбеев, расположенное на месте греческого Истриона, татары переименовали в Хаджибей. Его население было многонациональным. Тут жили татары, турки, евреи, греки, албанцы и русские (в основном беглые крестьяне).

Вплоть до середины XVIII века укрепления Хаджибея были условными. Возводить здесь высокие каменные стены османы полагали делом ненужным за неимением серьезных врагов. Но после начала российской экспансии в южном направлении турецкое правительство решило возвести на месте старого, развалившегося генуэзского замка современную крепость. Ее назвали Ени-Дунья, что в переводе означало «Новый мир». Твердыня, возвышавшаяся над обрывистым берегом, имела две больших круглых башни. Со стороны суши она была окружена внушительным земляным валом. Строительство крепости было окончено в 1764 году, а уже в 1766-м ее подробный план был в распоряжении русского командования. Он был начерчен Иваном Исленьевым, посланным в Хаджибей под видом купца.

В 1768 году началась шестая Русско-турецкая война. Она продлилась пять с половиной лет и завершилась подписанием Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Незадолго до старта мирных переговоров русским войскам после нескольких неудачных попыток удалось захватить крепость в Хаджибее, но, по условиям мира, вскоре ее пришлось вернуть туркам. В конце сентября 1789 года, во время седьмой Русско-турецкой войны 1787 – 1791 годов она была взята передовым отрядом русского корпуса под командованием Ивана Васильевича Гудовича. Непосредственно штурмом Ени-Дуньи командовал испанский дворянин на русской службе Хосе де Рибас, приглашенный в Россию графом Алексеем Григорьевичем Орловым и в 1770 году принимавший участие в Чесменском морском сражении. Де Рибас был членом экипажа одного из четырех брандеров, с помощью которых удалось поджечь турецкий флот в Чесменской бухте.

Ясский мирный договор, подписанный 9 января 1792 года, окончательно закрепил за Российской империей всё Северное Причерноморье и территорию между Южным Бугом и Днестром. Отбитые у османов земли, названные Новороссией, нуждались в защите от высадки турецкого морского десанта, и Екатерина распорядилась подыскать на северном берегу Черного моря наилучшее место для устройства большого порта, пригодного и для войны, и для торговли. Поиски были поручены Хосе де Рибасу, только что получившему чин контр-адмирала, и выдающемуся военному инженеру Францу де Воллану, который состоял при штабе Александра Васильевича Суворова.

Франц Павлович прекрасно знал достоинства и недостатки портов Херсона и Николаева. Обе гавани были хорошо защищены от нападения с моря, но для выхода из них парусным кораблям требовалось слишком много времени. К тому же Днепр в районе Херсона и Южный Буг в районе Николаева замерзали зимой, иногда на несколько месяцев, что делало невозможным круглогодичное судоходство. Приемлемой альтернативой поначалу выглядело устье Днепра около крепости Кимбурн. Однако предварительные расчеты показали, что стоимость работ по углублению песчаного дна и устройству каменных молов в этом месте будет запредельно высокой.

Очаков был отвергнут из-за окружавшего его мелководья. В итоге лучшим и по сути единственным местом на побережье Новороссии, отвечавшим всем требованиям, признали Гаджибейскую бухту (в русской транслитерации буква Х в татарском названии была заменена на Г). В своем донесении в Петербург де Воллан писал: «Доброта ее рейда, а особливо грунт дна, известна была нашим мореходцам и довольно испытана прежними ее владельцами. Льды там не могут ни малейшего причинить вреда… Судоходство может происходить во весь год со всеми ветрами».

У места, выбранного когда-то греками, была и еще одна уникальная особенность – полное отсутствие корабельных червей. Эти вездесущие моллюски были самым настоящим бедствием для деревянных судов, а в районе Гаджибея их по какой-то непонятной причине не было вовсе. Автор первого подробного описания Новороссии, Павел Иванович Сумароков в своем дневнике отмечал: «Никакая другая гавань не может быть удобнее для тамошнего Российского флота, потому что при всех черноморских портах без исключения водяные черви сокращают наполовину годность кораблей, а Гаджибей в водах своих тех вредоносных насекомых не имеет».

В июне 1793 года начались работы по восстановлению изрядно поврежденной во время штурма турецкой крепости Ени-Дунья. Одновременно с этим де Воллан приступил к разработке генерального плана нового города и порта, который должен был возникнуть на месте Гаджибея. 7 июня 1794-го Екатерина II подписала рескрипт де Рибасу, в котором говорилось:

«Уважая выгодное положение Гаджибея при Черном море и сопряженные с оным пользы, признали Мы нужным устроить тамо военную гавань, купно с купеческою пристанью… Устроение сей Мы возлагаем на вас и всемилостивейше повелеваем вам быть главным начальником оной, где и гребной флот Черноморский, в вашей команде состоящий, впредь главное расположение свое иметь будет; работы же производить под надзиранием генерала графа Суворова-Рымникского, коему поручены от Нас все строения укреплений и военных заведений в той стране.

Придав в пособие вам инженерного подполковника Деволана, коего представленный план пристани и города Гаджибея, утвердив, повелеваем приступить, не теряя времени, к возможному и постепенному произведению оного в действие… Мы надеемся, что вы не токмо приведете в исполнение сие благое предположение наше, но что ведая, колико процветающая торговля спошествует благоденствию народному и обогащению государства, потщитеся, дабы созидаемый вами город, представлял торгующим не токмо безопасное от непогод пристанище, но защиту, ободрение, покровительство и, словом, все зависящее от вас в делах их пособия: чрез что, без сомнения, как торговля наша в тех местах процветает, так и город сей наполнится жителями в скором времени».


Первый градоначальник

Через год после назначения де Рибаса первым градоначальником Гаджибея город был переименован в Одессу. 2 сентября 1794 года в основание порта были забиты первые сваи. Правильность выбора места подтвердилась сразу же. Историк Аполлон Александрович Скальковский, изучавший в конце XIX века таможенный архив Одессы, писал: «Едва успели, так сказать, вбить несколько свай и бросить несколько камней для основания гаваней, как уже прибыло и стало на якорь семь турецких кораблей, нагруженных греческими товарами (вином и фруктами), в надежде выменять оные на пшеницу и муку, но, к несчастию, запрещенный по случаю неурожая 1794 года вывоз хлеба за границу, помешал первым попыткам торговли».

Помимо неурожая, мешавшего торговать, была еще одна серьезная проблема: в городе было очень мало людей. Согласно переписи населения, проведенной в 1795 году, население Одессы, без учета дворян, чиновников и военных, составляло немногим более двух тысяч человек. Де Рибас предложил переселять в город греков, албанцев и прочих православных, воевавших с Османской империей на стороне России, а также предоставлять новым жителям налоговые каникулы, как сказали бы сейчас. Екатерина согласилась с его прошением и разрешила своим указом: переселение единоверцев, освобождение их «от податей и служб» на десять лет с момента переезда, а также выдачу им ссуд из казны «на первое обзаведение».

Оффшорная стратегия, которую с успехом применяли для привлечения жителей еще древнерусские князья, сработала и на этот раз. В Одессу потянулись люди со всего юга европейского континента, что стало первым шагом к формированию особенной, пёстрой, многонациональной одесской культуры. С каждым годом население города удваивалось. Хотя строительство порта, вследствие нехватки квалифицированных рабочих, всё равно шло гораздо медленнее, чем было запланировано. Несмотря на все старания де Рибаса, завершить стройку до кончины Екатерины II ему не удалось. 6 ноября 1796 года на российском троне великую императрицу сменил ее сын Павел I, сразу заявивший о нежелании заниматься «бесполезной Новороссией».

Босяцкий подгон

В начале следующего 1797 года новый император отправил в отставку и первого градоначальника Хосе де Рибаса, и первого архитектора Одессы – Франца де Воллана. Финансирование строительных работ было прекращено. Судьба города и порта повисла на волоске. Избранный еще при Екатерине городской магистрат Одессы, кровно заинтересованный в завершении создания порта, несколько раз посылал в Петербург своих представителей, снабжая их весьма значительными суммами «на представительские расходы». Деньги всякий раз оказывались истраченными, но добиться желаемого результата не удавалось. Подчиненные императора с удовольствием принимали подарки, но, зная нелюбовь Павла ко всему, что было связано с именем его матушки, проявлять настойчивость в деле продвижения интересов Одессы не спешили.

В январе 1800 года, осознав неэффективность лоббирования через посредников, члены магистрата решили пойти на отчаянный шаг – попробовать передать подарок непосредственно царю, в надежде на то, что он сменит гнев на милость и возобновит финансирование строительства. Григорий Матвеевич Кирьяков, исполнявший обязанности коменданта Одессы после отставки ди Рибаса, вспомнил, что в начале февраля в порт должно прибыть торговое судно с грузом греческих апельсинов. В итоге магистрат постановил:

«Рассуждая, что по открывающемуся теперешней весной мореплаванию, должно ожидать скорого прибытия к здешнему порту фруктов и во изъявление ко двору Его Императорского величества от обывателей сего города верноподданнического усердия, магистрат первейший случай находит к посещению таковыми Его Императорского Величества, а потому и определил здешнему карантинному начальнику: как скоро прибудут к здешнему порту апельсиновые фрукты, не допуская прежде покупщиков к оным, повелеть привозителям, отобрав самого лучшего сорта три тысячи, отпустить на платежный счет сего магистрата, которые приняв, отослать к Высочайшему двору…»

В качестве нарочного был выбран унтер-офицер Георгий Раксамити – «по известной его на сей случай исправности». Посланник и правда оказался деятельным и расторопным. Фрукты, прибывшие в Одессу 8 февраля 1800 года были оперативно отобраны, перегружены на подводы и без промедления отправлены в столицу. Умеренно морозная погода способствовала сохранности апельсинов. Спустя всего две с половиной недели, что по тем временам было весьма быстро, груз прибыл в Петербург. К радости Раксамити, комендант Михайловского замка сразу сообщил императору о присланных из Новороссии трех тысячах греческих померанцев, как тогда называли апельсины.

Вместе с подарком Павел получил и нижайшую просьбу магистрата о выделении денег на достройку порта. Реакция непредсказуемого самодержца оказалась на удивление дружелюбной. 1 марта 1800 года он подписал указ, в котором были следующие строки: «Господин Одесский бургомистр Дестуни! Присланные ко мне, от жителей Одессы, померанцы я получил, и видя, как в присылке сей и в письме, при оной мне доставленном, знаки вашего и всех их усердия, изъявляю через сие вам и всем жителям одесским мое благоволение и благодарность, пребывая к вам благосклонный. Павел».

Обреченная, казалось, на гибель Одесса была спасена. Согласно указу, магистрат получил двести пятьдесят тысяч рублей на окончание строительства мола, пристани и складских помещений. Деньги были ссудой, их необходимо было вернуть в течение четырнадцати лет, что, впрочем, никого не удручало, поскольку доходы от торговли обещали с лихвой перекрыть полученную сумму в самое ближайшее время. Так в итоге и получилось.


Свободный порт

Вторым решающим моментом в истории Одессы стало предоставление ей статуса порто-франко. Указ императора Александра I от 16 апреля 1817 года гласил:

«Вняв мнению Государственного Совета, Всемилостивейше даруем и утверждаем порту и городу Одессе права и свободу торговли, присвоенные порто-франко… В порт и город Одессу с его округом дозволяется свободный и беспошлинный привоз всех иностранных товаров без различия, не исключая и тех, кои по общему тарифу к ввозу в Россию запрещены. Привозимые товары впускаются в город и его округ без таможенного осмотра и без подачи установленных объявлений… Все предметы, привозимые в Одессу изнутри государства сухопутно, как для потребления в самом городе, так и путем транзита или же для отпуска за границу, при проезде через заставы не платят никакой пошлины. Настоящими правами на свободную торговлю порт и город Одесса имеют право пользоваться в продолжении тридцати лет, после истечении коих по усмотрению польз и выгод с оными сопряженных, могут оные быть распространены и на ближайшее время».

Благодаря введению беспошлинной зоны, к середине XIX века по объему торгового оборота одесский порт вышел на второе место в Российской империи после санкт-петербургского. Причины, сделавшие Одессу столь привлекательной, понятны. В обычной ситуации торговец, привозивший свой товар в российский портовый город, должен был сперва заплатить пошлину и лишь потом заниматься продажей груза. Это было сопряжено с риском, особенно, когда речь шла о скоропортящихся продуктах. Удастся найти покупателя или нет – непонятно, а расходы на прохождение границы уже есть. Да и сам таможенный осмотр порой затягивался настолько, что груз приходил в негодное состояние.

В зоне порто-франко всё было иначе. Купец привозил товар, без всякого досмотра выгружал его в порту и достаточно быстро находил покупателей, благо перекупщиков, привлеченных низкими ценами, в гавани было предостаточно. Иметь дело с посредниками никто не гнушался – их маржа, как правило, была невысокой. После этого судно грузилось купленными здесь же на месте российскими товарами, чаще всего зерном, и так же без досмотра и без уплаты пошлин отправлялось в обратный путь. В результате получалась двойная выгода – экономия денег и экономия времени. Неудивительно, что очень скоро Одесский порт стал не только главным южными торговыми воротами России, но и важнейшим транзитным хабом для черноморско-средиземноморской торговли в целом.

Беспошлинный ввоз дешевого зарубежного сырья и полуфабрикатов стимулировал быстрый рост разнообразных производств внутри городской черты. Ведь изготовленные в Одессе товары при ввозе на территорию Российской империи также не облагались пошлиной. К тому же они пользовались хорошим спросом за границей. Уровень заработной платы на одесских мануфактурах был столь высоким, что приток квалифицированной иностранной рабочей силы приходилось искусственно сдерживать. Характерная деталь: в эпоху порто-франко в Одессе вообще не было нищих. Совсем! По меркам XIX века подобным достижением могли похвастаться немногие европейские города.

По истечении первого десятилетия функционирования беспошлинной зоны Одесса стала российским лидером по части темпов высотного строительства. Каменные дома, возводимые здесь, отличались красотой линий и роскошью отделки. Быстро разбогатевшие негоцианты могли себе позволить нанимать лучших европейских архитекторов и декораторов, что они и делали. Многие приезжающие в город иностранцы оставляли в своих дневниках записи, проникнутые одновременно восхищением и завистью.

Причиной увлечения высокими домами была постоянно дорожающая земля. Зона порто-франко была ограничена территорией города по состоянию на 1817 год, а количество жителей, равно как и число предприятий, складов и контор, за десять лет выросло кратно. К концу 1840-х годов проблема обострилась до предела. Борьба за золотые метры внутри беспошлинного пространства велась самыми жестокими методами. В городе появилась многочисленная прослойка дельцов, которые занимались исключительно перепродажей недвижимости, зачастую не брезгуя рейдерством и даже убийствами. Вытесненные за таможенную границу предприниматели оказывались в менее выгодном положении, по сравнению с теми, кто оставался внутри, что порождало ответное насилие.

Еще одной постоянной головной болью была контрабанда. Никто точно не знает, какой именно ущерб российской казне был нанесен путем нелегального провоза из Одессы иностранных товаров без уплаты пошлин, но даже по минимальным оценкам он ежегодно составлял не менее десяти процентов от всего государственного бюджета империи. Приемы, которые применяли одесские контрабандисты, описаны в десятках научных трудов и в сотнях художественных произведений. Одним из простейших способов обхода таможенных постов была переправка товаров через каналы, окружавшие зону порто-франко, на лодках в ночное время. Было и множество гораздо более изощренных методов, включая перевозку товаров в ассенизационных бочках.

В итоге нараставшее раздражение министерства финансов постепенно пришло в резонанс с формирующимся среди одесских деловых людей убеждением, что режим порто-франко из стимулятора роста превратился в своего рода удавку, тормозившую развитие города. Отмена статуса свободного порта, случившаяся 19 апреля 1859 года, вопреки опасениям некоторых скептиков, не повлекла за собой негативных последствий. Наоборот, энергия, капиталы, производственные мощности и торговые связи, накопленные за сорок лет работы беспошлинной зоны, позволили неуклонно наращивать обороты на протяжении еще практически четырех десятилетий. В конце XIX века Одесса стала понемногу сдавать позиции более динамично развивавшимся конкурентам, в первую очередь Новороссийску. Однако в течение всего XX века и в XXI столетии она по-прежнему остается одним из важнейших портов на Черном море.