На протяжении трехсот лет Нидерланды являются ведущим поставщиком живых цветов в мире, удерживая, по разным данным, от пятидесяти до шестидесяти процентов глобального рынка. Какую роль в обретении голландцами столь завидного положения сыграл легендарный тюльпановый кризис семнадцатого века?

В каждом вузовском учебнике по экономике можно прочитать про голландский тюльпановый кризис 1636-1637 годов. При этом, почти во всех книгах, в том числе и в тех, что имеют хождение в солидных учебных заведениях, вроде Гарварда или Стэнфорда, говорится о том, что «тюльпаномания» привела к разорению огромного количества людей и едва не разрушила экономику Голландии. Сегодня большинство серьезных исследователей «тюльпановой лихорадки» придерживаются мнения, что подобные оценки сильно преувеличены. А для экономики страны всплеск массового интереса к цветам и вовсе имел очень благоприятные последствия.

Первое письменное упоминание о тюльпанах относится к 1055 году, когда в саду византийского императора Константина IX распустились цветы, выращенные из луковиц, привезенных с Тянь-Шаня. Впрочем, можно предположить, что в Персии разведением тюльпанов начали заниматься намного раньше, так как в тексте сказок «Тысячи и одной ночи» есть строки об этих цветах, а история написания Сказок восходит как минимум к восьмому веку.

После захвата Константинополя турками в 1453 году императорская традиция разведения цветов была продолжена. Особенно по вкусу новым правителям пришлись именно тюльпаны, которые со временем стали символом османов. На выращивание изящных растений выделялись фантастические ресурсы. К примеру, у султана Мехмеда II было аж двенадцать тюльпановых садов, обслуживанием которых занимались девятьсот двадцать цветоводов!

В 1554 году Олье де Бюсбекоме, служивший посланником императора Карла V Габсбурга при османском дворе, отправил из Стамбула в Вену несколько тюльпановых луковиц и большую партию семян. Оттуда они попали в несколько европейских городов. Луковицы не прижились, но весной 1559 года из посаженных в баварском Аугсбурге семян распустились первые в Европе тюльпаны. И вскоре началось их триумфальное шествие по королевским садам Старого света.

Главным промоутером новой цветочной моды стал самый знаменитый ботаник второй половины шестнадцатого века – Карл Клузиус. К тридцати годам он в совершенстве знал восемь языков и был советником многих европейских аристократов и монарших особ. Помогая им создавать красивые сады, Клузиус постепенно формировал рынок премиального посадочного материала.

К началу 1590-х годов стоимость десяти тюльпановых луковиц редких сортов уже была сопоставима с ценой каменного дома в центре Парижа, Вены, Брюгге или Антверпена. Понятно, что из полутора сотен известных к тому моменту сортов тюльпанов только четыре – пять относились к категории по-настоящему редких и дорогих. Но и остальные были существенно дороже роз или других традиционных цветов. Купить их для своего сада поначалу могли лишь представители знатных фамилий и богатые купцы.

Тюльпаны оказались не слишком капризной культурой. Их выращивали и в солнечной южной Италии, и в ветреной, дождливой Англии, но лучше всего они чувствовали себя в восточной Франции, в северо-западной Германии и в южной Голландии, легкие приморские почвы которой подошли им идеально. К концу шестнадцатого века между Лейденом и Харлемом появилось несколько десятков больших и маленьких тюльпановых полей, а количество сортов в результате постоянной селекции возросло до трех сотен.

Легкие деньги тратятся легко

В последней трети шестнадцатого века голландцы стали мировыми лидерами в судостроении. В 1581 году семь Соединенных провинций во главе с Голландией объявили о независимости от испанской короны и образовании буржуазной республики, обеспечившей своим гражданам небывалый уровень предпринимательской свободы.

Спустя четыре года испанцы захватили Антверпен и заблокировали выход в море из антверпенского порта по реке Шельда. Более половины жителей этого крупнейшего торгового центра Европы, включая почти всех богатых купцов и финансистов бежали на Север, преимущественно в Амстердам, который довольно быстро занял первое место по объему перевалки грузов среди всех портовых городов Старого света.

В 1602-м и 1621-м годах в Амстердаме были основаны Голландские Ост-Индская и Вест-Индская компании, сосредоточившие в своих руках львиную долю торговли в Азии и в Америке соответственно (англичане тогда еще не могли составить им конкуренцию). В итоге всего за полвека Голландия превратилась в главного перевозчика и торгового посредника, а потом и в крупнейшего кредитора всей Европы. Доходы от логистики, торговли и банковской деятельности сформировали в стране многочисленный класс состоятельных людей, которые вели себя практически так же, как «новые русские» в начале 1990-х. Они легко тратили шальные деньги, обожали азартные игры, употребляли огромное количество алкоголя и с удовольствием пользовались услугами девушек «с пониженной социальной ответственностью».

Первой причиной столь странного для пуритан-кальвинистов поведения были затяжная война с Испанией, в которой поучаствовал едва ли не каждый голландский мужчина, – численность армии в стране с полуторамиллионным населением превышала сто тысяч человек. Второй причиной были несколько волн эпидемий тяжелых инфекционных заболеваний, включая холеру, которые унесли жизни огромного количества людей. Близость смерти, как известно распаляет чувства и снимает большую часть этических ограничений, в том числе и религиозных.

Как и у наших внезапно разбогатевших соотечественников, у «новых голландцев» вместе с легкими деньгами появилась и тяга к предметам роскоши. Красивые дома, модная одежда, ювелирные украшения, дорогие экипажи – всё это пользовалось большим спросом. Но главным фаворитом были тюльпаны редких сортов. Они стали тем же, чем сегодня являются яхты или личные самолеты, – атрибутом престижа и подтверждением высокого статуса владельца. Почему именно тюльпаны? Скорее всего потому, что нувориши всегда стремятся подражать потомственным аристократам, а они в то время увлеченно занимались разведением диковинных «турецких» цветов.

Спрос рождает предложение

Разброс цен на тюльпаны был колоссальным. Луковицы наиболее распространенных сортов с однотонными лепестками желтого или красного цветов продавались по одному гульдену за десять – двадцать штук. Новые сорта, выведенные в ходе селекции и имевшие более необычные цвета стоили от трех до двадцати гульденов за десяток луковиц.

Для сравнения, годовое жалованье голландского чиновника составляло двести гульденов, квалифицированный плотник на судостроительной верфи получал до пятисот гульденов в год, а удачливый купец мог заработать за двенадцать месяцев две – три тысячи. То есть, в принципе, купить и посадить у себя в саду тюльпаны могли многие голландцы, и они с удовольствием это делали.

Самыми редкими, желанными и дорогими были тюльпаны с неравномерной, пестрой расцветкой лепестков. За одну их луковицу в конце шестнадцатого века богатые коллекционеры и эстетствующие «новые голландцы» готовы были выложить более тысячи гульденов. Чтобы купить большой дом в престижном районе Амстердама, достаточно было продать полтора десятка таких луковиц. К примеру, огромный дом знаменитого живописца Рембранта обошелся ему в тринадцать тысяч гульденов.

В отличие от золота и драгоценных камней, тюльпаны могли размножаться, увеличивая капитал владельца. Одна луковица к окончанию цветения давала в среднем по три дочерних отростка. Впрочем, тот, кто не мог себе позволить приобретение посадочного материала редких сортов, все равно имел возможность разбогатеть. Как правило, из каждых ста цветков самых тривиальных сортов один – два экземпляра имели необычную и, если везло, то пеструю расцветку. Вложив в приобретение ста луковиц десять гульденов, при удачном стечении обстоятельств можно было заработать несколько сотен, а то и более тысячи. Лотерея, конечно, но все же шанс!

Как это обычно и бывает, по мере распространения историй успеха «случайной» и целенаправленной селекции количество тюльпановых плантаций стало быстро расти. К началу 1630-х годов в окрестностях Харлема и Лейдена уже не осталось свободных земель, и цветоводы начали осваивать соседние области.

Тюльпановый пузырь

К середине 1630-х спрос на редкие тюльпаны в Голландии начал существенно превышать предложение. Поэтому всего за шесть лет, с 1630-го по 1636 год стоимость луковиц эксклюзивных сортов выросла с тысячи гульденов до пяти с лишним тысяч. Попытки увеличить производство «химер» предпринимались постоянно, но не давали ощутимых результатов. «Пестрые» тюльпаны почему-то размножались гораздо медленнее своих однотонных собратьев. К тому же после двух – трех годовых циклов они начинали мельчать и в конечном счете вырождались. Понять причину не смог даже Карл Клузиус, который много лет бился над этой загадкой. Лишь в 1928 году удалось выяснить, что причиной феномена пестролепестности было вирусное заболевание растений.

Быстрый рост цен на редкие сорта толкал вверх стоимость всех остальных разновидностей тюльпанов. Сперва начали дорожать сорта средней ценовой категории, а затем и дешевые, «мусорные», как говорили тогда, сорта. Они-то и стали основным объектом легендарной игры на повышение. Кстати, термин «мусорные» впоследствии перекочевал на фондовый рынок, как и многие другие термины из голландского биржевого оборота семнадцатого века.

Толчком к началу спекуляций стал переход от продажи реальных луковиц к заключению фьючерсных контрактов. В Голландии тюльпаны цвели в апреле – мае, а в июне отцветшие луковицы давали отростки и погибали. В июле новые дочерние луковицы выкапывали, чтобы пересадить их на новое место в ноябре. То есть продавать луковицы можно было только в течение четырех месяцев, с июля по ноябрь. В 1634 году преодолеть это природное ограничение и перейти к круглогодичным продажам предложил кто-то из купцов, работавших на Амстердамской бирже.

К тому моменту сами по себе фьючерсные сделки с зерном, рыбой, древесиной и металлами в Амстердаме были делом обыденным. Однако использование фьючерсов в продаже цветов стало новым словом в мировой торговле. В декабре 1634 года цветоводы начали продавать луковицы, находящиеся в земле, с обязательством передать их покупателю будущим летом. Спустя год в качестве предмета продажи выступали уже не луковицы, а контракты на их поставку. По сути продавались и перепродавались бумажные расписки, порой по десять раз за один день. Один из очевидцев тех событий писал: «торговцы продавали расписки на луковицы, которые им не принадлежали, покупателям, у которых не было ни денег, ни желания выращивать тюльпаны».

В 1636 году азартной торговлей обязательствами на поставку занималось уже более пяти тысяч человек. Их целью было получение быстрой прибыли за счет постоянного роста цен, которые взвинчивались искусственно с помощью слухов и до поры росли бешеными темпами. К примеру, расписка на поставку луковицы вполне заурядного сорта Switser в июне 1636-го стоила тридцать гульденов, в октябре – шестьдесят, в декабре – уже сто двадцать пять гульденов, а к началу февраля – полторы тысячи. Цены на луковицы нескольких «мусорных» сортов вообще взлетели более, чем в сто раз!

Стоимость самого дорогого сорта Semper Augustus пестрого красно-белого окраса выросла к февралю 1637 года до десяти тысяч за одну луковицу. То есть, продав две супер-луковицы, можно было не только приобрести дом, как Рембранта, но и украсить его роскошной мебелью и картинами.

5 февраля 1636 года пузырь лопнул. Девять из каждых десяти участников ралли оказались в минусе, хотя в большинстве случаев речь шла не о потере реальных денег, а о «повисших» на игроках финансовых обязательствах, которые они не могли выполнить. Ценой невероятных усилий городских властей и многочисленных посредников в течение четырех лет практически все споры между кредиторами и должниками удалось урегулировать.

Количество документально подтвержденных банкротств исчислялось единицами. Их было не более двадцати. Голландская экономика краха тюльпановой пирамиды почти не заметила, продолжив бурный рост. Протестантским моралистам история обеспечила возможность при каждом удобном случае напоминать о недопустимости неконтролируемых биржевых спекуляций, что сыграло полезную сдерживающую роль в дальнейшем развитии бизнеса в стране. Цены на все разновидности тюльпанов, резко упавшие весной 1637 года, уже осенью вернулись к своим нормальным значениям.

Громадные средства, инвестированные в погоне за сверхприбылями в создание сотен тюльпановых полей, заложили основу голландской цветочной индустрии. Результатом эпопеи стали почти две тысячи выведенных в ходе селекции новых сортов и невероятно продвинувшаяся вперед технология выращивания цветов, которая оказалась применимой не только к тюльпанам. Используя свой самый многочисленный в мире торговый флот, голландцы уже в семнадцатом веке наладили поставки цветов по всей Европе. Вплоть до конца девятнадцатого века это были в основном семена, луковицы и рассада, а после изобретения рефрижератора появилась возможность перевозить и свежесрезанные растения. За триста с лишним лет Нидерланды никому не уступили лидерства, контролируя более половины мирового цветочного рынка, в том числе девяносто с лишним процентов рынка тюльпанов.